Экономика знаний: русская модель, Тезисы доклада Опции

[Федор Шелов-Коведяев]

1. Если сводить знания в экономике знаний только к прикладным умениям, то само понятие «экономика знаний» теряет смысл за пределами удобства изложения в учебном процессе. «Прагматическая» точка зрения на него не сообщает ничего нового: коли эффективными знаниями считать исключительно прикладные навыки, то всякая экономика, начиная с «неолитической революции» (не говоря уже о ремесленном производстве и т.д.), есть экономика знаний, поскольку построена на навыках, в базе которых лежат знания, основанные на эмпирических наблюдениях. Недаром всю историю человечества мастер передаёт «секреты» профессии своим ученикам. Тогда современная «экономика знаний» отличается от всех прочих её этапов не принципиально, ибо технологический уровень рос с началом изготовления и совершенствования каменных орудий всегда, но лишь количественно (числом новых решений). Что делает сам термин приемлемым разве что в сугубо академической классификации.

2. Против чрезмерной ориентации на практицизм и специализацию знаний в ущерб их комплексности и «непрактичности» свидетельствуют не одни гуманитарные последствия завышенных в нарушение системного подхода к жизни надежд на всемогущество технологических решений насущных проблем человека, впервые поставившие его на грань полного самоуничтожения именно в ХХ веке. Ведущими силами прогресса и экономическими стимулами и, вместе с тем, их главными ограничителями в наступившем столетии наука, культура и образование становятся не в узко специализированном и техническом (услуги, овеществлённый результат и т.п.), а как раз в самом широком гуманистическом их по-нимании.

3. Такой результат имеет свою историю и в Европе, и в Азии. Фило-софский концепт человеческого Разума, возведённый лучшими ума-ми эпохи Просвещения в Культ, стал началом как периода замеча-тельных утилитарных открытий, так и, из-за однобокого крена в сторону рационализма, механистического восприятия человека и общества. Попытки навязать живому организму инженерные моде-ли, формально заимствованные из мира машин, у одних привели к коммунистическому эксперименту, у других – к превращению чело-века в один из продуктов (и товаров) экономики потребления. И то, и другое имеет своим следствием демографический спад. В одном случае он вызван чрезмерной унификацией, нарушающей универ-сальный закон необходимого многообразия, согласно которому при-менительно к биосфере живое не воспроизводится в отсутствие из-быточного полиморфизма. В другом – превращением человека из личности в функцию, что вступает с западным индивидуализмом в противоречие, несовместимое с жизнью (винтики сами не размно-жаются).

4. Крайний индивидуализм, также выросший из Культа Разума, в свою очередь, порождает гедонизм и цинизм в отношениях между людьми. А погоня за гипертрофированно персонифицированным на-слаждением жизнью и циничный утилитаризм в отношениях полов тоже плохо «женятся» с деторождением. От индивидуализма происходит и доминирующий в секулярном обществе релятивизм. Права человека уже стали фактически синонимом свободы самовыражения. Но последняя приходит в непреодолимый конфликт с базовой европейской ценностью неприкосновенности человеческой жизни. Аборты, эвтаназия или равенство гомосексу-альных пар именно что нарушают принцип непрерывности жизни. Не говоря уже об адоптации однополыми семьями детей, которая идёт вразрез с фундаментальным правом, в данном случае ребёнка, на выбор.

5. Такая неразрешимая контроверза рвёт в клочья единую ткань ев-ропейской цивилизации, лишает её силы и перспективы. Недаром Тэтчер заговорила о приоритете традиционных ценностей над универсальными правами человека, а вдова Миттеран, что современный либерализм превратился в свою противоположность, стал нетерпимым, а значит, и непродуктивным, мёртвой догмой. Идеологи же исламского терроризма открыто заявляют, что они борются не с иной системой ценностей (как наивно полагают на Западе), а с секуляризмом, в котором господствует релятивизм, то есть полное отсутствие ценностей, и потому царит безнравственность, id est абсолютное зло. Актуализация базовых ценностей, Ценностей с большой буквы необходима не романтикам или религиозным радикалам, но всем нам. Иначе мы пропадём под тройным напором демографического кризиса изнутри и исламских террористов и Китая извне.

6. Так выживание всего нашего евроатлантического сообщества ока-зывается жёстко и прямо зависящим от самой, казалось бы, «непрак-тичной» категории культуры – нравственности. На этом прагматизм универсальных культурных феноменов не заканчивается. В эконо-мике, и обществе в целом, доверие не возникает помимо традицион-ной (без всякого релятивизма!) нравственности. А без доверия не-возможен бизнес.

7. Сама экономика рассматривается в культурной традиции как ин-струмент, обслуживающий интересы человека. Но в обществе по-требления экономика стала самодовлеющим фактором. Поскольку покупателю надо всё время предлагать новый товар, то производи-тель не очень заинтересован в долгосрочной качественности про-дукта. Результат парадоксально оказывается тем же, что в директив-ной экономике – качество массовой продукции в экономике потреб-ления неуклонно и заметно быстро падает. Кроме того, стремитель-ное ускорение технического прогресса ведёт к тому, что уже скоро товар сможет устаревать быстрее, чем его успеют купить. Тогда расширение экономики, как при «социализме», утратит смысл. Ту-пик. Вопрос, который современные экономисты практически не рас-сматривают. Ибо те, кто его затрагивают, не знают, где найти выход. А для любого западного политика всякое покушение на экономику потребления, в которую встроены и широкие социальные гарантии, означает профессиональную смерть. Между тем, и тут, очевидно, придётся вернуться к состоянию, естественному для культуры.

8. Точно так же причина «китайского чуда» кроется не в каких-то «прикладных» чертах ханьца, а в самых глубинных характеристиках его мировоззрения во всей нераздельной полноте сочетания в нём конфуцианского рационализма, чиновничьей этики служения, дело-витости, семейной структуры общества, социальной этики (благо сообщества выше благополучия индивида) масс с интуитивностью и созерцательностью даосов и буддистов с их философским отноше-нием к скромному материальному достатку и социальной защищён-ности вообще. Этот уникальный коктейль национальных качеств из «абстрактных» культурных категорий позволяет КПК не только пренебрегать социальными ограничениями – пенсиями, бесплатной медициной и образованием и оставлять практически вне рамок эко-номики около 1 млрд. своих подданных –, но и не опасаться пере-растания ежегодных 80-90 тысяч локальных гражданских возмущений в единый масштабный протест. Отсюда и стремительный экономический рост.

9. Прагматизм широкого формата образования и науки в экономике знаний имеет ещё два основополагающих измерения. Во-первых, все технологии становятся возможны благодаря не чему иному, как только фундаментальным открытиям. А таковых в настоящее время – острый дефицит. Значит, и ресурсы технологического прогресса уже ограничены. Следовательно, спрос на универсальное, целост-ное, а не узко специализированное, образование и науку будет толь-ко расти. Во-вторых, фундаментальное базовое образование даёт его обладателю высочайшую свободу манёвра в выборе и перемене сфе-ры занятости, чем обеспечивает обществу в целом такой принципи-альный показатель его способности к современному росту, как вы-сокая социальная мобильность.

10. Россия имеет здесь редкое конкурентное преимущество. Будучи куда большими индивидуалистами, чем мы сами и другие думают о нас, мы последние в евроатлантической цивилизации обладаем мен-тальностью, неразрывно сочетающей в себе исключительно плодо-творный тандем земной практичности и «дум высокого стремленья». Самый образованный и единственный учёный из поэтов Серебряно-го века блистательный Вячеслав Иванов так чеканно охарактеризо-вал данную особенность в стихотворении «Русский ум»: Он (ум – Ф.Ш.-К.) трезво мыслит о земле, / В мистической купаясь мгле. Раньше теми же чертами обладали немцы. Но нацизм сгубил «су-мрачный германский гений». Французов сбил в полёте Наполеон, а британцы надорвались на ответственности белого человека.

11. Мы единственные в Европе и Америке сохранили способность производить парадигмальные знания (а они и приводят потом к тех-нологиям) в национальном масштабе. В прикладной сфере мы также успешно создаём уникальные образцы и технологии (тому, что мы часто останавливаемся на штучной стадии и не дотягиваем до серии, есть свои вполне исправимые причины). Это даёт евроатлантиче-ской цивилизации шанс выстоять в соперничестве с Китаем. Прооб-раз его будущего господства в мире налицо – он подчиняет ино-странный бизнес в Поднебесной своим узусам, готов переманивать, переплачивая им, лучшие мозги со всего света в свои университеты, уже заговорил о демографическом дефиците (для чего бы?), и для отвода глаз «озабочен» быстротой своего экономического роста. Самоуверенность экономики потребления, взахлёб накачивающей Пекин всё новыми ресурсами, лишь приближает того к своей цели.

12. У России в такой ситуации есть все возможности выдти в лидеры мирового развития, заняв первые позиции в доминирующей пока ев-роатлантической цивилизации. Для этого наша экономика знаний должна быть парадигмальной. Мы обязаны, прежде всего, сохра-нить, опережающим темпом и исчерпывающе финансировать и по-ощрять универсальный, фундаментальный характер всей линейки нашего образования и науки, как уникальную гарантию успешного технологического прогресса, поскольку именно широкие, в отличие от узко специализированных, близких к перенасыщению, знания (см. выше) представляют собой самый востребованный, перспектив-ный и свободный сегмент их мирового рынка. Параллельно, но не взамен, стимулируя тех, кто особенно заинтересован обращать по-лученные результаты в технологии.

13. Китай вырос для США в большую проблему. Быть посредником в её решении России не удастся. Вашингтон терпит посредников лишь в качестве прикрытия. Китай к принятию такой роли Москвы в сложившейся обстановке можно только принудить. Реальных меха-низмов для этого нет. Усугубляет положение то, что Поднебесная для нас – не меньшая головная боль, чем для Вашингтона. А посред-ник должен быть нейтрален. Чтобы элиминировать общие угрозы перспективнее сложить союз России и Америки, а на его основе – новое партнёрство и прообраз будущего мирового регулятора РАБИ (Россия, Америка, Бразилия, Индия). Такая группа достаточно гомо-генна и традиционна для европейской цивилизации (периферия од-нажды уже придала новое качество Европе в конце Римской импе-рии, мы же теперь находимся в точке аналогичной развилки), а по-тому, в отличие от БРИК, разнородной и случайной конструкции, жизнеспособна и отражает всю географию распространения и мно-гообразие европейской традиции. Китай для неё станет внешним по-люсом и контрагентом, риски углубления отношений с которым бу-дут для всех её участников надолго сведены на нет.

14. В такой конфигурации транзитная транспортная инфраструктура нашей страны, ориентированная на все стороны света, получает до-полнительную мотивацию для внешних инвесторов. В противном случае превращение России в центральный мировой логистический узел (а такая цель замысла легко прочитывается) мало кого привле-чёт. Если вообще вдохновит.

15. Чтобы всё перечисленное выше могло состояться, необходимо, оградив нашу экономику знаний в представленном выше понимании от пошлого калькирования американских образцов, открыть наши университеты и лаборатории не только для нового зарубежья и «третьего» мира, но для европейцев и американцев, полностью про-финансировав эту программу. Обучение иностранцев на русском языке и по русским методикам, как и обратные поездки за дополни-тельным практицизмом наших учащихся и специалистов на Запад, научат все стороны лучшему взаимопониманию и доверию. Если мир станет говорить и думать по-русски и зависеть от наших знаний, лучшего влияния нам и не надо. Важно только не перестать самим, наподобие американцев, изучать других.

С уважением, Федор Вадимович Шелов-Коведяев,
профессор ГУ «Высшая школа экономики»,
член Совета МОЭС